«Учение о благодати» – мы начали изучать эту тему, как одну из ключевых в церковной догматике. Значение ее в догматическом богословии чрезвычайно велико, поскольку именно из этого раздела мы узнаем, что человек своими собственными силами спастись не может, как бы он ни старался и что бы ни делал: природа наша вследствие грехопадения повредилась до такой степени, что исправить мы ее не в состоянии. Для спасения всем нам необходима помощь свыше, и ее нам подает Сам Господь. Такое Божественное действие, направленное на спасение человека, и называется благодатью. Только получив от Бога этот благой дар, мы и сумеем понимать Священное Писание, бороться со страстями, обретать добродетель и вообще идти по пути спасения. Святитель Иоанн Златоуст призывает нас убедить себя, что, сколько бы мы ни старались, все равно никогда не сможем творить добрых дел, если не будем иметь помощи свыше. Вопросов, связанных с темой благодати, всегда возникает немало. На некоторые из них мы постараемся найти ответы.
Диакон Павел СЕРЖАНТОВ, кандидат философских наук, доцент кафедры систематического богословия и патрологии ПСТГУ, г. Москва:
Догматика с аскетикой связана? Что такое аскетика мы понимаем, да? От греч. ασκεσις «упражнение»: православная аскетика – назовем ее наукой, наука о духовном упражнении. Наука из наук, искусство из искусств – так называют ее. Православная аскетика – это духовное упражнение. Связаны они с догматикой? В догматике есть раздел, который ближе всего к аскетике. У нас была тема – искупление. Это раздел догматики, называется он сотериология – учение о спасении, и как раз этот раздел ближе всего подходит к аскетике: какова цель всех духовных упражнений аскетических? Спасение, конечно. Т.е. аскетика – это прикладные главы сотериологии. Так немножко грубо, конечно, формулировать, но…
Одним словом, между нашей верой и нашими делами есть прямая связь. Между нашей догматикой, между нашей аскетикой есть прямая связь. И поэтому даже в курсе догматики какая-то аскетическая компонента присутствует. Это ее присутствие вполне объяснимо и ожидаемо – было бы странно, если бы вообще этого не было. Поэтому давайте на занятиях по догматике возьмем аскетический материал на вооружение, и это нам поможет лучше пони мать учение о благодати.
Вот духовный путь, путь духовного восхождения (человек к Богу идет), с чего он начинается? С покаяния. Об этом сказано в Евангелии с самого начала. Иоанн Предтеча в пустыне ведет людей к Христу и говорит им: «Покайтесь!» – призывает их к покаянию. Покаяние – это самый первый шаг, который че- ловек делает к Богу. Так он Богу открывается, открывается благодати. Благодать покаяния – это опыт, который все православные люди в той или иной мере знают.
Конечно, мы все каемся по-разному. Бывает, что наше покаяние достаточно поверхностно, а бывает, что достаточно глубоко. Давайте мы будем лестницу рисовать, и начнем с покаяния: глубокое покаяние затрагивает человека до самых недр, до самого сердца, и описывается оно как сокрушение сердца. Что такое «сердце» в аскетической традиции? Мы можем это понятие обнаружить в других культурно-религиозных традициях, но совершенно в другом смысле – примерно в том же, в каком сейчас люди светские употребляют слово «сердце». Помимо того, что это орган человеческого тела, это еще и как бы эмоциональный центр. Разные переживания эмоционального характера, если они достаточно глубоки, описываются как переживания сердца: «человек о чем-то радуется всем сердцем», и так далее.
Сердце – понятие православной антропологии и аскетики. Оно обозначает часть человеческой души, содержащую в своей власти внутренние чувства. Сердце – центр жизни вообще: физической, душевной и духовной. В православной аскетической традиции под сердцем понима ется самая глубина человеческой жизни во всех ее аспектах, не только в эмоциональном, но и в волевом, интеллектуальном, физическом. Т.е. это как раз глубина – противовес поверхности нашей жизни. Сокрушение сердца – это сокрушение самого глубокого, что есть в человеке. Это не какой-то косметический ремонт («я немножко что-то подкрасил» – вся гниль внутри осталась, и она еще даст о себе знать), а замена начинки. Т.е. сокрушение сердца можно описать как дар. Почему? Потому что человек меняет самое заветное, са мое выношенное, самое главное в себе и самое глубокое в себе и после этого остается живой. Человек становится другим, но остается живой.
Это ведь самоустранение. В покаянии человека не устраивает он сам – он хочет стать другим, но при этом не совершает самоубийства, не начинает заливать свое горе вином, что «я не такой как надо», а совершает прорыв к какой-то небесной высоте покаяния: он использует эту критическую, порой катастрофическую ситуацию, чтобы стать другим, лучше. Своими силами он это сделать не может. Если сокрушать сердце своими силами – это будет саморазрушение. Если сокрушать сердце по воле Божией, то это будет такое разрушение, после которого сразу же начинается созидание. Т.е. Господь Писания, другое сердце. Господь меняет сердце человека – самое главное, самое глубокое меняет.
«Если в земле нет влаги, ни- какое семя в ней не прорастет. Так и в сердце человеческом: хотя оно и слышит слово Божие, но не прорастает плод, достойный слова Божия, если не будет влаги Божией благодати…» (святитель Тихон Задонский).
Вот это понятие о сокрушении сердца может быть интерпретировано как особый Божий дар: если человек попробует безблагодатным образом сокрушить сердце, то это для него будет жизненная катастрофа (возможно, с фатальными последствиями – или это будет самоубийство, или человек просто потухнет: горел-горел, а потом потух. Самоедство это может быть какое-то бесплодное и безнадежное совершенно).
Поэтому тема покаяния – вроде бы самая первоначальная, но она ключевая. Она касается всех христиан – это та благодать, к которой все христиане призваны. И покаяние дает человеку великий дар очищения от грехов. А ведь это на самом деле дар. Мы настолько, может быть, привыкли к нему, что мы воспринимаем его как само собой разумеющийся: «я согрешил – потом покаялся». Но на самом деле это событие – не такое уж само собой разумеющееся. И оно для православных вполне естественно и привычно, а для других религий оно не будет естественно.
Источник: «Православная Газета», № 11 (908)