…что в Евангелии изображено посредством бумаги и чернил,
то на иконе изображено посредством различных красок
или какого-либо другого материала.
Святой Феодор Студит
На седьмом Вселенском Соборе Православная Церковь установила боговдохновенную истину иконопочитания и осудила еретиков-иконоборцев, которые отрицали святость священных изображений и уничтожали иконы. Что такое икона? Иконопись – это священное искусство Церкви, ее язык – образы и символы, выражающие догматическое сознание и литургическую жизнь православной Церкви, духовный опыт ее святых, молитвы и созерцания ее подвижников и боговидцев, а икона есть образное выражение церковной теологии и антропологии, догматики и сотериологии, этики и эстетики. В иконописи образно раскрываются догматы Церкви – богооткровенные истины христианской веры, а икона являет Божественное Откровение не в словесных формулировках, а в образах, написанных красками. Если Священное Писание – это Божественное Откровение, написанное на языке человеческом – Слово Божие стало словом человеческим, где каждое слово – это светильник благодати Святого Духа, Божественный луч, проникающий в самые сокровенные глубины сердца, то икона, по меткому высказыванию преподобного Иоанна Дамаскина, есть «то же Божественное Откровение, только написанное не буквами, а красками». Язык Священного Писания – это язык пророков, глаголом жгущих сердца людей, язык библейских мудрецов, загадывающих свои притчи, возвышенный язык молитв и созерцаний, соединяющий в себе образы, метафоры, аллегории, символы, драгоценные как алмазы и прекрасные как яркие звезды, сверкающие на небе. Священное Писание можно назвать иконой, написанной словами, а икону – Священным Писанием, запечатленным в красках. Преподобный Феодор Студит утверждал, «что в Евангелии изображено посредством бумаги и чернил, то на иконе изображено посредством различных красок или какого-либо другого материала». Икона напоминает о горнем мире, образным символическим языком излагает догматические истины, заключенные в Священном Писании и в Священном Предании. Христиане почитают Священное Писание, поклоняясь не «естеству кож и чернил», но Слову Божиему – Божественной Истине, и в иконе мы почитаем не доски и краски, а Того, Чей Богочеловеческий образ написан красками. Икона не существует вне Церкви, и если Церковь по слову апостола Павла есть «столп и утверждение истины» (1Тим. 3:15), то икона – это духовное искусство Церкви, свидетельство о тайне Боговоплощения, изображение событий священной истории и библейских сюжетов, образная проповедь Нового Завета, «Евангелие в красках» и драгоценное сокровище веры, входящее в духовную сферу богослужения, наравне с церковным пением, храмовой архитектурой, молитвой и чтением Священного Писания. В Священном Писании повествуется о Боге и духовном мире, а через икону душа становится причастницей духовного мира и таинственно общается с Богом в молитве. Икона теологична, ее цель обратить душу человека в молитве к его Первообразу – Богу, а молитва перед иконой есть предстояние Божеству – Предвечному, Сущему и Непостижимому. В молитвенно-литургическом аспекте икона – это образ, который указывает на первообраз – почитая образ – икону Христа, Богородицы, Ангелов и святых, православные христиане возносят молитвенное поклонение первообразу – Самому Сыну Божием, Христу Богочеловеку, Пресвятой Богородице, Ангелам и святым, молящимся за нас на небесах. Преподобный Максим Исповедник утверждал, что естественное Богопознание возможно через познание видимого мира, ибо изучая его как грандиозную картину, мы можем прийти к познанию премудрости и всемогущества Творца вселенной, так и в почитании икон – от видимого мы восходим умом к невидимого, от образа – к первообразу. Известно, что когда византийский император Лев начал поддерживать иконоборцев и преследовать почитателей святых икон, то преподобный Андрей, отправившись обличить этого нечестивого венценосца, купил на рынке изображение Льва и когда происходил торжественный выход императора бросил на землю его изображение и стал топтать ногами. Император Лев закричал: «Попирающий мое изображение достоин смерти!» На что преподобный Андрей, впоследствии принявший мученическую смерть за иконопочитание, сказал: «Ты сам осудил себя на вечную погибель души, ибо попираешь изображение Иисуса Христа, Богородицы и святых!»
По слову святого Дионисия Ареопагита по неизреченной премудрости Своей Господь через земные образы возводит ум человека к небесному. В Ветхом Завете рассказывается, что пророк Моисей увидел на горе Синае небесную скинию, которая стала прообразом земной скинии с Ковчегом Завета, священными сосудами и жертвенником Богу. В Апокалипсисе описывается, как апостол Иоанн Богослов созерцал Божественную Литургию и золотой жертвенник Богу на небесах: «После сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе, и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною, сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего. И тотчас я был в Духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий» (Отк. 4:1-2). «И пришел иной Ангел, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом. И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога» (Отк. 8:3-4). Икона сотворена для молитвы, а молитва – это сердцевина религиозной жизни, она – таинственная встреча души с Богом – личное общение с Ним, диалог молящегося с Творцом, переживание Богообщения как неизъяснимой тайны и священного таинства, обращение сердца и ума от земного мира к Всевышнему и горнему Иерусалиму. В догматическом плане икона выражает вечные истины веры, без которых не существует ни Церковь, ни христианская религия – догмат о Боге Творце всего мира – видимого и невидимого, догмат о Боге Отце Вседержителе, бесконечно любящем каждое Свое творение, догмат о Божественном Слове, ставшем плотью, раскрывающий тайну соединения в евангельской Личности Богочеловека Иисуса Христа Божественного с человеческим – неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно, свидетельствующий об истинном Спасителе мира, искупившем грехи рода человеческого на Голгофе, избавляющем человека от смерти воскресением, открывающем ему путь духовного восхождения к Богу и небесному совершенству. Высочайший и самый таинственный догмат Церкви – это непостижимый догмат о Святой Троице, величайшая тайна Божественной Жизни, которую не в силах постичь и рационально выразить никакая спекулятивная философия, ибо тайна Святой Троицы познается только духовной жизнью и представляет собой мистическую основу и наивысшую цель христианского богословия. Познание тайны Святой Троицы – это апофатическое восхождение к Богу и приобщение к Божественной Жизни. Бог един по Сущности, но троичен в Лицах: Отец, Сын и Святой Дух – Святая Троица единосущная и нераздельная. Догмат о Святой Троице – это неизъяснима тайна, превосходящая разумение величайших мудрецов на земле и Серафимов и Херувимов на небесах, но пресвятая тайна эта, наряду с христологическим догматом о Боговоплощении и Богочеловечестве Иисуса Христа, является духовной основой всего христианского вероучения. Святые отцы Церкви, понимая, что догмат о Святой Троице рационально непостижим, стремились разъяснить тайну Божественного Триединства образно и символически, приводя аналогии с сиянием солнца, где едины, но различимы круг, свет и пламя, и размышляя о тайне любви, где Божественные Ипостаси Святой Троицы предстают как Любящий, Любимый и Любовь. Русский инок Андрей Рублев, взяв за основу ветхозаветный сюжет о явлении трех Ангелов Аврааму, написал икону Святой Троицы, изобразивший в красках молчаливую беседу трех Божественных Лиц, исполненную неизреченной тишины, – таинственный момент до сотворения мира и человека, предвечный совет Святой Троицы, на котором Бог взял на Себя миссию спасения и искупления, если человек не захочет жить по воле Божией и нарушит заповедь Вседержителя, тем самым обрекая себя и весь материальный мир на тление и смерть. В центре всей композиции рублевской иконы «Троица» – Христос в образе Ангела, добровольно принимающего Святую Чашу – жертвенный сосуд с Агнцем, «закланным от сотворения мира» (Отк. 13:8), и основной смысл этого образа – искупительная жертва, принесенная Христом на Голгофе, ибо мы искуплены «драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца, предназначенного еще до создания мира» (1Пет. 1:19-20). Христос словно входит внутрь Святой Чаши, как жертвенный Агнец, и принимает на Себя голгофскую жертву, в этом необратимом и таинственном жесте заключен весь Новый Завет и вся евангельская история, вся тайна Боговоплощения и нашего спасения, весь мироискупительный подвиг Иисуса Христа от чудесного рождения в Вифлееме до крестной жертвы на Голгофе, сошествия во Ад, Воскресения и Вознесения и до второго пришествия в конце времен. Две боковые фигуры – Бог Отец в образе Ангела в сияющих ризах с благословляющей десницей и Святой Дух в образе Ангела, облаченного в одежды Подателя жизни – изумруд зелени, цвет неувядающей жизни – знаменуют, что сотворение человека и мира, промышление, искупление и спасение – дело всей Святой Троицы и великая тайна, глубину которой невозможно исчерпать, но которая открывается в Любви. На иконе святого Андрея Рублева не только изображен в красках догмат о Святой Троице, но и явлена тайна безмерной любви Бога к сотворенному Им миру и человеку – тайна предвечного совета Святой Троицы. По слову апостола Иоанна Богослова «Бог есть Любовь» и «любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него» (1Ин. 4:9), «ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был через Него (Ин. 3:16-17). Тайна теодицеи непостижима рационально, но Христос искупивший грехи мира на Голгофе как Богочеловек – совершенный Бог и совершенный человек, оправдал Бога перед человеком и оправдал человека перед Богом. Во Христе миру открылась единственно возможная теодицея и антроподицея, а икона Андрея Рублева «Троица» есть иконографическая теодицея. Религиозный философ Вышеславцев верно заметил, что мистическая теология признает, «что Бог участвует в трагизме бытия и вместе с тем запределен («абсолютен», «отрешен») по отношению к трагизму бытия». Три Ангела на рублевской иконе «Троица» – это три Лица Святой Троицы и три образа Божественной Любви – благословляющий Ангел есть Бог Отец, таинственный и вечный Исток Божества, всеблаженная Любовь трансцендентная мировой трагедии; Ангел принимающий чашу есть Бог Сын – Бог Слово и Агнец безгрешный, распятый за грехи мира, Он есть Сын Божий ставший Сыном Человеческим – воплотившийся и вочеловечившийся, принявший в сердце Свое трагедию мира, Он есть воплощение жертвенной Любви; Ангел утешающий, облаченный в одежды синего и зеленого цвета – Бог Святой Дух, Утешитель, зеленый цвет в иконописи – символ вечной жизни и надежды, а Он – Дух животворящий, Его Любовь освящает и утешает, преодолевает трагизм бытия и духовно преображает человека, делая его причастником Божественной Жизни. Бог Отец настолько возлюбил каждого из нас, что отдал Своего Сына на крестную смерть ради нашего спасения, поэтому – Агнец заклан от сотворения мира. Христос добровольно возжелал спасти всех погибающих и взойти на Крест ради нас, Он говорит о Себе, что пришел исполнить волю Небесного Отцу, состоящую в том, чтобы никто не погиб, но унаследовал жизнь вечную и вошел в Царство Небесное. Христос сказал ученикам Своим, что Ему надлежит вознестись на небеса, чтобы воссесть одесную Бога Отца, дабы ниспослать Святой Дух – Бог Освятитель и Утешитель скорбящих, участвующий в деле нашего спасения: «Если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам» (Ин. 16:7)). Над образом Бога Отца изображен дом – занебесная отчизна, место вечной жизни, радости и покоя – «в доме Отца Моего обителей много» (Ин. 14:2), за образом Бога Сына расцветает древо – Древо Жизни, растущее посреди горнего Иерусалима и увиденное в апокалиптическом видении апостолом и тайнозрителем Иоанном Богословом, возвещая, что «жизнь наша сокрыта со Христом в Боге» (Кол. 3:3), наконец, над образом Святого Духа возвышается образ скалы – Церкви, которую не одолеют врата адовы, она – Синай и Фавор, ее миссия – возводить людей от земли к небу, от мира к Богу. Неисследимую тайну Божественной Троицы невозможно постичь рационально, но драгоценная икона святого Андрея Рублева – шедевр православной иконописи, подводит нас к молитвенному созерцанию этой величайшей из сокровенных Божественных Тайн – к духовному познанию того, что тайна Святой Троицы есть тайна Божественной Любви, свидетельствуя о бытии всемогущего, всеблагого и премудрого Бога, имя Которому – Любовь.
На иной иконе – «Воскресение Христово», наш Спаситель изображен в золотой одежде, обозначающей сияние Его Божественной славы, Он стоит среди разрушенных адовых врат, с Крестом в деснице – орудием нашего спасения. Христос как Победитель Ада и смерти изводит из преисподней Адама, Еву и всех уверовавших в Него, и здесь явлен догмат о воскресении Христа из мертвых, о Его победе над смертью, звучащий в молитвенном песнопении Церкви: «Христос воскрес из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». В православной иконе образно и символически показаны величайшие тайны догматического и нравственного христианского вероучения, богооткровенные истины веры, заключенные в Священном Писании и духовном опыте Церкви Христовой. Профессор Б.М. Мелиоранский, различал три типа иконоборчества: политическое иконоборчество, библействующее иконоборчество и богословствующее иконоборчество. Политическое иконоборчество исходило из убеждения, что Церковь губит империю, проповедуя нравственно-аскетический идеал святости и отрешение от мирских сует, перенося центр тяжести жизненных устремлений от земных успехов в духовный мир, отучая людей от активной деятельности и вселяя в их сердца равнодушие к общественным и государственным делам и веру в заступничество Богородицы, Ангелов и святых. Ярким представителем политического иконоборчества был император Константин V, прозванный «Мидасом» и «Вакхантом», с его стремлением окружить двор роскошью, пирами и ристалищами, жестокими гонениями на монашество и попытками пленения общества земными наслаждениями и мирскими успехами, с его глумлением над аскетическим добродетелями Самого Спасителя и Его апостолов и желанием убрать с глаз людей иконы – напоминания о Боге и небесных покровителях – Ангелах и святых. Библействующие иконоборцы пытались на основе Ветхого и Нового Заветов доказать, что иконопочитание противоречит апостольской вере и Священному Писанию. Богословствующие иконоборцы акцентировали внимание на трансцендентности Божества, ибо если Господь непостижим и запределен всему сотворенному Им миру – и духовному и материальному, то Он не может быть выражен в зрительном образе, и жизнь святых пребывающих с Богом в горних сферах, не может быть явлена в чувственных образах искусства. На страницах Священного Писания провозглашается: «Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас» (1Ин. 4:12). «Итак кому уподобите вы Бога? И какое подобие найдете Ему?» (Ис. 40:18). «Кому уподобите Меня, и с кем сравните, и с кем сличите, чтобы мы были сходны?» (Ис. 46:5). «Итак, мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого» (Деян. 17:29). Иконоборцы обычно ссылаются на ветхозаветную заповедь, запрещающую изображать Бога: «Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня». (Исх. 20:3-5). Но эта заповедь запрещала поклонение идолам – языческим богам, а не священные изображения – ветхозаветная скиния, явившаяся в пророческом созерцании Моисею на Синае, имела таинственное изображение Херувимов – Ангелов, находящихся в особой близости к Богу. По слову премудрого Дионисия Ареопагита имя Херувимов указывает на их духовный ум и боговидность, умение созерцать Божественный Свет и исполняться Божественной Премудрости. Господь повелел пророку Моисею сделать Ковчег Завета, украшенный Херувимами для того, чтобы его поставили во Святая Святых ветхозаветного храма как видимый знак незримого присутствия Божиего. Ковчег Завета с золотыми Херувимами как образ присутствия Божиего в сотворенном Им мире, окрылял души верующих на молитвенное предстояние Богу и благоговейное почитание Ангелов как святых служителей Божиих, возжигал в их сердцах херувимскую любовь к Творцу и призывал к херувимскому служению Всевышнему. Если мы раскроем третью книгу Царств, входящую в состав Ветхого Завета, то увидим, что на всех стенах Иерусалимского храма, построенного царем и мудрецов Соломоном, и осененного облаком славы Господней – благословленного присутствием Всевышнего, были сделаны резные изображения Херувимов – Ангелов небесных, и пальм, растущих на земле, символизирующих всемогущество Бога, Его абсолютную властью над жизнью и смертью, и пророчествующих о новозаветной победе Иисуса Христа над смертью и Адом: «И на всех стенах храма кругом сделал резные изображения херувимов и пальмовых дерев и распускающихся цветов, внутри и вне» (3Цар. 6:29). В книге Бытия сказано, что Бог сотворил небо и землю – мир духовный и мир материальный, а на седьмой день предвечный Творец благословил Свое творение. В эсхатологическом смысле – это прообраз Царства Небесного, созерцаемого тайнозрителем Иоанном Богословом в образе величественного Божьего града-храма, куда войдут все спасенные создания – небесные и земные, ибо по учению Церкви вселенная с ее обитателями не погибнет – не сгинет во тьме небытия, а духовно преобразится, и уже не будет смерти и времени. Величественный Иерусалимский храм, построенный иудейским царем и мудрецом Соломоном по повелению Всевышнего, был местом пребывания вездесущего Божества – священным образом и тенью горнего Иерусалима на земле. Апостол Павел размышляя о том, что ветхозаветный храм, его скиния и богослужение есть прообраз и тень небесных истин, приходит к мысли, что новозаветный храм – святилище христиан, призван еще более уподобиться небесной и совершеннейшей, нерукотворной скинии, ибо входящий в христианский храм с религиозным благоговением и мистическим трепетом «приступает к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и Церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех – к Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю Нового Завета – Иисусу, и к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева» (Евр. 12:22-24). Апостол Павел предостерегал христиан от почитания идолов – «итак, возлюбленные мои, убегайте идолослужения» (1Кор. 10:14), помнил, что Господь наполнил храм Соломонов Своим присутствием, и прекрасно понимал колоссальную разницу между кумиром – идолом, и священных изображением, созданным по святой воле Бога и благословенным Им. В Ветхом Завете рассказывается, что Бог вездесущ: «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря – и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя» (Пс. 138:7-10). Господь вездесущ, но не везде Он проявляет Свое таинственное присутствие, а где Его присутствие проявляется, там совершается освящение – будь то величественный храм Соломонов – слава Израиля и чудо древнего мира, или то место, где Моисей узрел неопалимую купину – великое явление Божие.
Древние евреи не изображали Бога, ибо по Божеству Своему Господь неописуем и Христос еще не пришел в мир – Бог Слово не вочеловечился. В Библии сказано, что пророк Даниил созерцал Бога в образе Ветхого днями – Предвечного, «одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его как чистая волна; престол Его как пламя огня, колеса Его – пылающий огонь» (Дан. 7:9) – это созерцание было духовно и описано на языке символов, а нечувственно, и эти таинственные строки нельзя толковать буквально, ибо Бог по Существу Своему неизобразим и неописуем – апофатичен. В плане догматического богословия Ветхий днями означает ипостасное свойство Бога Отца – Его безначальность, ибо Он – источник Божества в Святой Троице, от Отца предвечно рожден Бог Сын и предвечно исходит Дух Святой, хотя все Ипостаси совечны и равны в славе, премудрости, святости, могуществе и совершенстве. Неописуемый и незримый по Божеству Своему Бог Отец открылся пророку Даниилу в образе Ветхого днями, а апостол Иоанн Богослов в образе Вседержителя с белыми, как волна, волосами созерцал Бога Сына. Известно, что в толковании на книгу пророка Даниила преподобный Ефрем Сирин понимал под образом Ветхого днями Бога Сына и тайну Его предвечного рождения от Бога Отца, в то время как святитель Иоанн Златоуст называл Ветхого днями – Богом Отцом. В толковании на книгу пророка Данила Ипполит Римский писал: «Ветхим днями пророк называет здесь не иного кого, как Самого Владыку, Господа и Бога всяческих и Отца Самого Христа». Таинственное видение пророка Даниила, созерцавшего Бога Отца в образе Ветхого днями, и Боговидение апостола Иоанна Богослова, узревшего Иисуса Христа в образе Вседержителя открывают всей Церкви и миру великую и неизъяснимую тайну Святой Троицы – единосущности Отца и Сына. В эсхатологическом плане Ветхий днями – это предвечный Бог, грядущий судить мир – Иисус Христос, тысячи тысяч служивших Ему – Ангелы, судьи, сидящие рядом, – святые апостолы, а раскрытые книги – это книги судеб Божиих и свитки сердец всех людей, пришедших на Суд Господень. Таинственный образ Ветхого днями символизирует вечность как свойство Божие, но это свойство принадлежит естеству Божества, а стало быть, и всем трем Ипостасям – Отцу, Сыну и Святому Духу. Древние евреи не изображали святых, ибо святость – от Бога и обретается только через Христа – через Его искупительную жертву на Голгофе и Воскресении из мертвых, ибо через веру во Христа благодать Святого Духа изливается в сердца людей, и именно Христос искупил грехи мира и вывел всех уверовавших в Него из Ада. По слову апостола Павла Иисус Христос есть «образ Бога невидимого» (2Кор. 4:4). Иисус Христос есть видимый образ Бога невидимого, Он – Божественный Логос, ставший плотью, превыше Херувимов и Серафимов, и святые иконы, на которых запечатлен Его предивный и чудесный Богочеловеческий Лик, достойны еще большего молитвенного почитания, чем изображения Херувимов на Ковчеге Завета. Христос – Сын Божий и предвечный Логос вочеловечился и воплотился, Он принял плоть, преображенную на Фаворе, и икона являет нашему взору не апофатическую Божественную Сущность – непостижимую, неприступную и неизобразимую, а катафатическую Личность Иисуса Христа через Его человеческую природу. Преподобный Симеон Новый Богослов учил, что Бог непостижимый и неописуемый по Сущности – «Бога не видел никто никогда» (Ин. 1:18), открыл Себя миру во Христе – «Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18). Христос Сам свидетельствует о Себе, как об иконе Бога Отца: «Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14:9). Для православных христиан очевидно, что если в Ветхом Завете Господь запретил изображать Себя из-за того, что предвечное Божество Его неизобразимо и неописуемо – апофатично, то в Новом Завете провозглашается, что совершилось воплощение Бога Слова – исполнились ветхозаветные пророчество о пришествии Мессии, Христос Богочеловек явился в зримом и осязаемом образе и потому мы можем изображать Его в этом священном образе на иконах и исповедовать веру в чудо Боговоплощения. По справедливому замечанию С.И. Фуделя: «Икона есть созерцание и исповедание истинности вочеловечения Бога, истинности того, «что мы видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши» (1Ин. 1:1). Отрицать религиозную возможность иконы равносильно отрицанию реальности Его человеческого тела, а тем самым реальности и Голгофских страданий и Воскресения».
В единой Божественной Личности Христа Спасителя неслиянно, неразлучно и нераздельно соединены две природы – Божественная и человеческая, Он – наш Искупитель бесстрастный и неописуемый по Своему Божеству и страждущий и описуемый по Его человечеству, и потому отрицание описуемости Иисуса Христа неизбежно вело иконоборцев к ереси докетизма, противоречащей Евангелию и халкидонскому догмату – к признанию мнимости самого Боговоплощения и Богораспятия, к отвержению смысла истории мира, искупительного подвига совершенного Сыном Божиим и Его воскресения из мертвых. Если Христос неописуем по Своему человечеству, то, как Его плоть была заключена в рамках пространства и времени, положено в ясли Девой Марией, облекалось в хитон, было распято на Кресте, возлежало во гробе и воскресло из мертвых? В литургическом аспекте совершенно непонятно как мы осязаем и вкушаем Плоть и Кровь Христа в таинстве Евхаристии, если правы иконоборцы и наш Спаситель неописуем по Своему человечеству? С точки зрения иконоборчества, доведенного до своего безупречного логического конца, мы приходим к отвлеченному спиритуализму неоплатонического типа, чуждого Библии и вероучению единой, святой, соборной и апостольской Церкви, к признанию того, что Боговоплощение, Голгофа и Воскресение, и само таинство Евхаристии – невозможны. В ветхозаветные времена почиталось Божественное Откровение, запечатленное в Священном Писании, и не могло быть никакого изображения Божиего, но во Христе Божественное Слово – образ Бога Отца стало плотью, Бог через любовь стал человеком, чтобы человек через любовь стал богом – не по сущности, а по благодати. Непостижимая тайна Воплощения Слова Божиего, изумляющая даже огнекрылых Херувимом и Серафимов – это мистическая и догматическая основа иконы. Икона напоминает о том, что образ Божий, явленный в лице Богочеловека Иисуса Христа, освящает нашу жизнь, одухотворяет ум и сердце, пророчествует о преображении человека и мира, о Царстве Небесном. Величайшие богословы и подвижники православной Церкви возвещали о неизъяснимой тайне Божества, о Его запредельности – основная тема апофатического богословия, ибо Бог непостижим мыслью и невыразим словом, но можно познать Его любовь через наитие Святого Духа, постичь Его величие и премудрость в красоте сотворенной Им вселенной. Иконопочитатели никогда не отвергали апофатическую теологию – непостижимость Бога, Его неприступной Сущности, но утверждали, что великая тайна Боговоплощения дала нам возможность лицезреть Божественный Лик Иисуса Христа, и изображать Его на иконах, поясняя, что Христос, по слову Феодора Студита, «будучи изображаем, остается непостижим», ибо на иконах изображена не сокровенная Божественная Сущность Спасителя мира, а Его человеческая природа. Еще святитель Василий Великий и преподобный Иоанн Дамаскин учили, что «Бог не имеет очертаний» и мы не должны ограничивать Его мерой своего ума и своих представлений, но икона сосредотачивает ум на молитве к Богу, возводит душу от чувственных образов к духовному созерцанию, уберегает от мечтательности, помогает хранить евангельский образ Христа в сердце. Священное Предание Церкви Христовой утверждает, что святой евангелист Лука написал икону Богородицы после Пятидесятницы – дня сошествия Святого Духа в огненных языках на апостолов, а Господь наш чудесным образом изобразил Свой святой Лик на убрусе – едесский царь Авгарь послал живописца изобразить Лик Иисуса Христа, но как свидетельствует преподобный Иоанн Дамаскин, «живописец не мог этого сделать по причине сильного блеска лица Его», и «Господь Сам, приложив убрус к Своему Божественному и животворящему лицу, изобразил на нем Свой лик и послал его Авгарю».
В нравственно-аскетическом плане икона раскрывает высший этический идеал христианской религии – уподобление Иисусу Христу через стяжение Святого Духа, и высочайшее назначение человека – обожение. Высочайший нравственный образец и идеал для нас – Христос. Религиозный философ, церковный мистик и ученый богослов Григорий Нисский, премудро истолковавший Песнь Песней и книгу Екклесиаста, определил христианство как уподобление Христу – христианин призван «облечься во Христа», сделать христоцентричным свое миросозерцание, преобразить всю личность свою по Его Божественному образу – мыслить, действовать и жить сообразно Христу, обрести ум Христов – соединить свой ум с Божественной Премудростью, обрести волю Христову – соединить свою волю с Божественной Волей, обрести сердце Христово – соединить свое сердце с Божественной Любовью. В Символе Веры премудрый и всемогущий Господь именуется Творцом неба и земли, всего видимого и невидимого – и весь видимый мир, сотворенный Всевышним – изумрудные поля, украшенные нежнейшими и грациозными цветами, одетыми так, как древний царь Соломон не облачался во славе своей, желтеющие нивы, а над ними необъятный небесный купол, величавые скалы, застывшие в глубокой задумчивости и безбрежное море, журчащие ручьи, протекающие через малахитовые долины, где звучит ликующая песнь уносящихся ввысь птиц, небо усыпанное звездами, сверкающими как алмазы, и мир духовный, пред которым меркнет все великолепие вселенной, пребывающие над звездным небом горние сферы – небо небес, на которое был восхищен апостол Павел, усеянное иными «утренними звездами» (Иов. 38:6) – Ангелами Господними, воспевающими в святой песни славу Всемогущего – все мироздание есть прекрасный и величественный храм Божий, исполненный предивной и неизъяснимой красоты, настолько изумительной, что не может постичь ее ум и не вмещает ее сердце, возносящее как псалмопевец Давид и мудрец Иов возвышенный молитвенный гимн и песнь во славу Создателя всего прекрасного: «Как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро; земля полна произведений Твоих» (Пс. 103:24), «небеса проповедуют славу Божию, и о делах Его рук вещает твердь» (Пс. 18:2), «от духа Его – великолепие неба; рука Его образовала быстрого скорпиона» (Иов. 26:13). Святые отцы Церкви учили, что Господь даровал человеку две книги – Священное Писание и книгу творения, через которую человек может постичь величие и премудрость Творца вселенной. Господь сотворил небо и землю – мир духовный и мир материальный, соделав нашу вселенную – тенью и символом духовного мира незримого чувственными очами. Преподобный Максим Исповедник – один из величайших богословов Церкви, мистик-боговидец и духовный философ, пламенно отстаивающий христологические догматы Церкви, великомученик и тайнозритель Божественного Света, учил, что духовный мир таинственно отпечатлен в мире материальном посредством символических образов – все в здешнем, чувственном мире есть символ и тайна мира духовного. Премудрый Дионисий Ареопагит сказал, что икона – это «видимое изображение тайных и сверхъестественных зрелищ». Иконы – это окна в духовный мир и вечность, напоминающие душе о Боге, возносящие ум от образа к Первообразу, обращающие сердце к созерцанию сверхчувственного. Молясь перед иконой, верующий возносит свой ум от чувственно зримого образа к духовному первообразу: «честь, воздаваемая образу, восходит к его первообразу». Духовные реалии метафизического мира невозможно адекватно отразить в категориях земного мира и нашего рассудка, но язык Священного Писания – это язык священных символов – связующих звеньев между умом человека и Божественной Истиной. На языке символов и притч говорили величайшие библейские мудрецы – Иов и Соломон, образно и символически ветхозаветные пророки Исайя, Иеремия, Иезекииль и Даниил, описывали свои духовные видения Божьей славы, в притчах с их многозначной символикой Богочеловек Иисус Христос обращался к людям в проповеди и поучениях. В Священном Писании таится неиссякаемый источник пламенного, могущего, прекрасного и боговдохновенного поэтического языка христианских молитв и богослужений, там надо искать истоки и кладезь религиозного символизма православной иконы. Если в Священном Писании слово становится сакральным символом, выражающим реалии духовной жизни и Божественные тайны веры, то в иконописи художественный образ – это окно в духовный мир, путеводная звезда, указующая душе путь от земного мира к Богу и небесному миру, сакральный символ, теснейшим образом связанный с языком богослужений и молитв, храмовой эстетикой и Божественной Литургией. Размышляя о языке православной иконы, архимандрит Рафаил Карелин мудро и справедливо утверждает, что «икона это зрение мистиков и аскетов духовного мира, которое нашло наиболее глубокие, емкие формы для выявления этого мира через особый язык иконы, где символ становится реалией, а реалия открывается в символе». Священник, поэт и ученейший богослов Павел Флоренский писал, что икона – это религиозная метафизика Церкви в красках, богословие – иконопись в слове, а истинные иконописцы – это богословы и философы, «философствующие в красках». Религиозный философ Евгений Трубецкой, нашедший в православной иконе церковный ответ на вопрос о смысле жизни и назначении человека, уточнил, что это были боговидцы «…и мысли свои они выражали не в словах, а в красках», ведь икона посреди мира, лежащего во зле и утопающего в крови, являет замысел Творца о мире, надежду на духовное преображение человека и вселенной нетварным Божественным Светом, являет пророческий образ жизни будущего века – горнего Иерусалима. Если портрет изображает внешний облик человека и передает его душевное состояние, то икона показывает его духовное предназначение и личность преображенную благодатью Святого Духа – литургический образ и иконографический лик.
В литургическом плане икона есть свидетельство присутствия Бога и Небесной Церкви в священном пространстве православного храма, иконописный образ – сакраментален и литургичен, ибо икона обращает наш ум и наше сердце к Богу и горнему миру, проповедует, что вся наша жизнь должна стать богослужением и раскрывает высшее назначение человека – быть причастником Божественной Жизни и уподобиться своему Божественному Первообразу. Только в Церкви раскрывается литургический смысл иконы, ее высшее назначение, ибо икона литургична, ее место в сакральном пространстве храма, а вне храмового богослужения и Божественной Литургии икона теряет свой мистический и религиозный смысл, связанный с литургической жизнью Церкви – с причастием Святых Тайн, с мистическим единением с Богом в молитве и богослужении, с духовным опытом Богообщения. В гносеологическом плане икона возвещает, что истинное христианское познание – это духовное восприятие Божественного Откровения: Апокалипсис и гнозис – Бог открывает Себя человеку – путь Откровения, а человек устремляется к Богу и через молитву и созерцание постигает Его святую волю и сокровенные Божественные тайны, превосходящие разумение Ангелов и величайших мудрецов от Сократа, Платона, Аристотеля и Плотина до Канта, Гегеля и Шеллинга – путь Богопознания, сообразуя всю свою жизнь с вечными истинами Божественного Откровения – путь апостольского подвижничества, сообразуя свой ум и свой образ мыслей с той духовной и сокровенной премудростью, которую явил миру Христос – Божественный Логос и которой Дух Святой научает подвижников Церкви. Истинное христианское познание – духовно и богочеловечно, ибо если душевный человек познает все рационально – через свой ограниченный и несовершенный разум, не понимая и не принимая вечных истин Божественного Откровения и почитая за безумие премудрые слова Священного Писания – лучи Божественной Истины, то духовный человек имеет ум Христов – его разум причастен Божественному Логосу и просвещен сиянием Святого Духа, он – не критик и судья, а тайнозритель и апостол Божественного Откровения, не нуждающийся в логических доказательствах, но обретший знание богооткровенных истин веры через стяжение благодати Святого Духа. В историческом и экклесиологическом аспекте иконоборчество есть хула на Церковь и ее Вселенские Соборы – хула на Дух Святой, ибо, если допустить, что иконопочитание есть поклонение идолам, и с течение веков после вознесения воскресшего Иисуса Христа на небеса и окончания жизни апостолов на земле, весь христианский мир погряз в идолопоклонстве, то мы неизбежно придем к тому, что святые отцы и учителя Церкви проглядели превращение христианства в идолопоклонничество, а Святой Дух не защитил Церковь от еретического лжеучения.
В эстетическом плане икона возводит человека к высшей небесной красоте, через молитву, взращенную любовью к Богу, обращает душу молящегося от зримого образа к Первообразу – предвечному Творцу. Достоевский говорил, что «красота спасет мир», а иконы обращают душу к вечной красоте, к Спасителю и Его эсхатологической победе над смертью и Адом, к горнему Иерусалиму. По апостольски убежденный что, «в мире существует только одно-единственное явление абсолютной красоты – Христос. Это бесконечно дивное явление, бесконечное чудо. Все Евангелие от Иоанна исполнено этой мыслью. Иоанн зрит чудо Воплощения, явленную красоту», Достоевский не только как гениальный писатель и глубочайший аналитик душевных миров и философских миросозерцаний, но и истинный подвижник веры, пламенно воспел несравненную и совершенную Божественную красоту Христа – «пресветлый Лик Богочеловека, Его нравственную недостижимость, Его чудесную и чудотворную красоту» в великолепных и бессмертных строках, где каждое слово – драгоценный бриллиант русской литературы и христианской веры: «Солнце любви горит в Его сердце, лучи Света, Просвещения и Силы текут из очей Его и, изливаясь на людей, сотрясают их сердца ответной любовью». Священное Писание начинается со строк о том, что все творение Божие прекрасно и завершается эсхатологическим пророчеством о духовном преображении – о новом небе и новой земле, о горнем Иерусалиме. Человек был сотворен Богом прекрасным, он – образ и подобие своего предвечного Творца, а совершенная Божественная Красота, по слову Дионисия Ареопагита, одно из имен Божиих. Мир, сотворенный Богом – это величественный и великолепный храм, космос – прекрасное произведение Его десницы, и вся земная и чувственная красота – только тень и отблеск духовной красоты горнего мира, а она – лишь луч Божественной Красоты. Господь всемогущим повелением Своим создал весь видимый мир – вселенную, исполненную многообразной красотой – роскошными садами и золотящимися нивами, бескрайними морями и высокими горами, небесным куполом с солнцем, луной и звездами, создал все это великолепие для человека – самого совершенного, таинственного и прекрасного творения Своего, введя его в мир как великого царя в священные чертоги великолепного дворца. Но предназначение человека настолько велико – Божественно, что вся прекраснейшая картина видимого мира есть только приуготовление и преддверие несравненно великолепнейшей и превосходнейшей красоты духовного мира и непостижимой красоты Божественного Первообраза – всесовершенного Творца человека и вселенной. Премудрый Господь всеял в сердце Своего боголикого творения – человека, любовь к красоте, а изгнание из Эдема – райского сада, знаменующего собой святую жизнь в Боге и пребывание с Богом, есть образ утраченного Богообщения, а плач Адама – это скорбь по потерянной красоте, а средоточие, исток и тайна всей красоты эдемской жизни – Бог. До грехопадения образ Божий сиял в человеке во всей своей красоте как солнце сияет на небе, но после грехопадения – образ Божий стал помрачен – затемнен и сокрыт бесчисленными грехами, но не истреблен, ибо образ Божий – онтологически вечен и неуничтожим, он делает человека причастным Богу и не может быть утрачен, ибо каждому грешнику как блудному сыну через покаяние, молитву и веру, действующую любовью, дана возможность вернуться к Богу – к своему Небесному Отцу. Апостол Иоанн Богослов писал, что после грехопадения Адама весь «мир лежит во зле» (1Ин. 5:19), зло вошло в мир как грех и смерть, оно исказило и извратило красоту Божьего творения – видимого мира, но человек жаждет обрести вечную красоту неуничтожимую временем и смерть, и лучшие произведения культуры и искусства – это поиск истинной красоты Божественного творения, воспоминание о потерянном Эдеме и пророческое предчувствие и предвосхищение красоты Царства Небесного, горнего Иерусалима, «сходящего от Бога, с неба, приготовленного как невеста, украшенная для мужа своего» (Отк. 21:2), где не будет смерти и греха, зла и страдания, болезни и тления, не будет самого времени, но весь мир станет храмом и будет вечная жизнь в Боге. Царство Небесное мистично, эсхатологично и апофатично, как высший образ неописуемой Божественной Красоты, о которой таинственно сказано в Священном Писании: «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2:9). Святая Церковь пророчески живописует и по-апостольски проповедует через богословие и богослужение, святые таинства и литургические образы храма о грядущем духовном преображении мира, когда вся «тварь будет освобождена от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8:20-23), и все небесное и земное соберется вокруг Бога, ибо весь мир видимый и невидимый предназначен от сотворения быть предивным храмом Божиим, а человек – священнослужителем Всевышнего. Православная икона – это истинное богословие Церкви, свидетельствующее, что Бог – Творец прекрасного, у Него вся премудрость и от Него вся красота, а Он Сам превыше красоты и Царство Его Небесное – горний Иерусалим – венец всего прекрасного, имеющий «славу Божию» и подобный «драгоценному камню, как бы камню яспису кристалловидному» (Отк. 21:11), величественный и грандиозный храм Вседержителя, не имеющий нужды в свете солнца, луны и звезд, «ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец» (Отк. 21:23).
В эсхатологическом плане икона пророчествует о духовном преображении человека и вселенной, о том, что весь мир будет прекрасным храмом Всевышнего, где Бог будет всем во всем, вечная жизнь будет небесной Божественной Литургией, и в горнем Царстве Его «смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежние прошло» (Отк. 21:4), «и ничего не будет проклято» (Отк. 22:3), ибо по слову премудрого апостола Иоанна Богослова Божественная Любовь – река вечной жизни, «светлая, как кристалл, исходящая от престола Бога и Агнца» (Отк. 22:1) освятит и наполнит умы и сердца людей – Божьих творений, соделав их созерцателями и причастниками Божественного Света – святыми, чьи души воссияют как звезды на небесах, а тела станут духовны, нетленны и прекраснее утренней зари. В сотериологическом плане икона являет тайну духовного преображения человека и мира, одухотворенных благодатью Святого Духа – нетварным Божественным Светом. В Священном Писании сказано, что «Бог есть Свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин. 1:5), и Сам Христос сказал о Себе: «Я – Свет миру» (Ин. 8:12), «Свет истинный» (Ин. 1:9), спасающий мир, просвещающий и преображающий человека, делающий из грешников – святых апостолов, а они – «свет мира» (Мф. 5:14). В Новом Завете рассказывается как Спаситель возвел трех учеников Своих – апостолов Иоанна, Иакова и Петра на гору Фавор и преобразился пред ними, явив славу Своего Божества – лицо Его просияло как солнце, одежды Его сделались белые как свет и явились пророки Моисей и Илия, беседующие со Христом, а апостолы пали ниц, пораженные теофанией – явлением Божественного Света. Преподобный Симеон Новый Богослов считал, что тайна спасения – это обожение, а таинство обожения – созерцание Божественного Света и причастие Богу, соединение с Ним в любви и духовное преображение – Господь украшает верующих в Него красотой Божественной славы и делает их богами по благодати. По глубокомысленному рассуждению С.И. Фуделя: «Все христианство – в том, что, с одной стороны, Бог сошел на землю, а с другой – человек идет к Небу, навстречу своему Богу, выходя из своих измерений в безмерность Божественного сыновства. В личной жизни это совершается в подвиге, когда человек если не достигает, то хотя бы постоянно стремится к тому, чтобы «жить в мире премирно». Эта устремленность к преображению естества – и души и тела – не может не отразиться на всем действовании человека, в том числе и на его действовании в искусстве. Христианское искусство, когда оно осознает себя как христианское, не может не выходить за нормы и границы искусства общечеловеческого. Это нам теперь совершенно ясно в области живописи. Икона «неотмирна» не потому, что она презирает плоть, но именно потому, что она утверждает вечность святого тела, благодатно постигаемого ею в линиях и красках. Не только будущее, но уже начавшееся преображение естества человека – и души и тела его – она созерцает и пытается выговорить своими художественными средствами. Но можно ли выговорить неизглаголанное? И вот не по неискусности, не по незнанию законов линий и форм, но по дерзновению входа в иной мир икона сочетает свое мастерство с каким-то живописным юродством, проповедующим «мудрость не века сего… но… премудрость Божию, тайную, сокровенную». В этом благодатная сила иконы. Ей, как сказано о праведнике, «закон (мирского искусства) не писан», потому что она ищет в искусстве не искусства, а входа в Божественный мир. «Икона есть образ будущего века». Предмет иконы не этот мир, но «Богозданный мир, в его надмирной красоте».
Человек есть существо иконографическое. В антропологическом смысле человек – это икона Божия, а Творец – первый в мире Иконописец. В Библии сказано, что Господь сотворил человека по образу и подобию Своему. Богообразность – это тайна человеческой личности и ее свободы, ибо в сердце человека вложено устремление к Богу и вечной жизни, его неистребимая и бессмертная сущность. Великое чудо! Всемогущий Господь, неприступный в величии Своем, будучи выше всякого образа, изобразился в человеке, премудро соделал Свое творение – образом и подобием Своим и милосердно одарил его верховной силой духа – свободой. Сотворенный Богом человек был подобно Творцу своему премудр и бессмертен, прекрасен и совершенен, свят и чужд всякой греховной страсти, всякого греховного помысла, слова и дела, а его высшее назначение еще прекрасней, таинственней, величественней и Божественней – обожиться, стать через благодать совершенным как Бог. Преподобный Иустин Попович – великий православный философ, религиозный мудрец и богослов, писал: «Человеческий род на земле есть не что иное, как величественный иконостас Божий. Этот мир, все миры, вся вселенная, все бесчисленные галактики образуют великолепный Божий храм, а люди суть иконостас этого храма. Ведь каждый человек – это особая Божия икона, Божий образ. В этом богообразии – Божественное величие человека, всеценость человека, неизгладимое бессмертие человека и его независимость. Поэтому Божественный смысл и цель человеческого существа – возделать и возвести это богообразие к бесконечному совершенству. Ясно, что человек создан как потенциальный богочеловек, дабы из себя и собою усовершить человека в благодатного богочеловека». Человек сотворен по образу и подобию Божиему, и если Бог есть Дух и Любовь, и где Дух Господень, там и свобода, а сотворение мира – акт Божественной Любви, то образ Божий в человеке – это бессмертный дух и любовь, а подобие Божие – свобода и творческие таланты – дары Святого Духа. По слову апостола Павла Иисус Христос «есть образ Бога невидимого» (Кол. 1:15), и человек сотворен по предвечному Первообразу – по образу Святой Троицы – Бога Отца, Его Божественного Логоса и Святого Духа, то человек как икона Божия – теоцентричен, логосен и духовен, а образ Божий в нем – это любовь, логос и дух. По образу предвечного Бога Отца ему дано сердце в его библейском смысле, умеющее любить, по образу Слова Божиего – он сотворен как премудрое, разумное и словесное создание, по образу Святого Духа – одарен бессмертным духом и духовной свободой, ибо свобода есть сущность духа и в духовной свободе заключено величие человека. Тайна жизнь – Божественна, ибо жизнь от Бога и в Боге, дар жизни свят, ибо свят Господь и Святой Дух Его – животворит. Господь сотворил человека для высокой цели – обожения. Жизнь дарована Творцом человеку для того, чтобы он уподобился Богу – стал совершенным, как по премудрому слову Христа совершен Отец наш Небесный, облечься в Премудрость и Силу Божию – Логос, стать величественным и великолепным храмом Святого Духа, прекраснейшей и святой иконой Божией. Но Адам согрешил – нарушил заповедь Божию, воспротивился воли Всевышнего, утратил верность своему Творцу и обезобразил святую икону своего Божественного Первообраза. Бог един в трех Лицах, Он – предвечный и вселюбящий Отец Вседержитель, предвечное Слово – Христос Логос и предвечный Святой Дух. Господь есть Сущий и Непостижимый, но Он открывает Себя чистому и любящему сердцу человека («чистые сердцем Бога узрят», «любящий знает Бога») как Жизнь и Свет, а грех есть отречение от Бога и оскорбление Бога, грех враждебен Логосу и Святому Духу – это всегда кощунство и святотатство, безобразие и бессмыслица, и грешник отлучает себя от Бога и обрекает себя на смерть и Ад – тьму кромешную. Если добродетели – вера, надежда и любовь уподобляют человека Богу, облекают его душу во Христа, то грех и порок обезображивают человека, уподобляет его душу демону, жаждущему попрать святыню нашего сердца – образ Божий в нас. Непостижимая премудрость Божия не только предназначила человека к Божественному величию и совершенству, но и предоставила великолепнейшему и таинственнейшему творению Своему колоссальную и невообразимую свободу. Человек – образ Божий, он – самоопределяющаяся личность, духовное создание, одаренное свободой, и он сам избирает, кому отдать бесценное сокровище – свое сердце и свободную волю – отдать Богу или дьяволу, и если Господь – Творец всего доброго и прекрасного, то дьявол – изобретатель греха и насадитель порока. С духовной точки зрения вся жизнь человека проходит между уподоблением Богу и уподоблением дьяволу – каждым грешным деянием и словом, каждым грешным помыслом и намерением человек уподобляется дьяволу – насаждает образ дьявола в душе – безобразие, а каждой святой добродетелью, каждым святым помыслом, поступком и словом, каждой святой молитвой – уподобляется Богу – живописует Его образ в свой душе, становясь прекрасной и предивной иконой Всевышнего. По слову архимандрита Рафаила Карелина, «икона – это явление святого, находящегося в духовном мире – в Небесной Церкви – тем, кто еще продолжает земной путь. Икона свидетельствует близости святого, который благодатью видит и слышит нас».
Христос пришел спасти мир, Он искупил грехи рода человеческого на Голгофе, освободил нас от власти дьявола, греха, смерти и преисподней, осуществил ту высочайшую цель, ради которой Господь сотворил нас по образу и подобию Своему – явил Себя как совершенного человека, как высший образец и нравственный идеал, возвестил, что люди призваны стать «причастниками Божеского естества» (1Пет. 1:4) через религиозную жизнь в Церкви – через борьбу со страстями, молитву, покаяние, добродетели, причастие Святых Тайн и веру, действующую любовью. Бог есть Свет, и нет в Нем тьмы – Христос – Слово Божие, Божественный Агнец-Искупитель и Единый Безгрешный, а потому любящему Бога невозможно грешить, ибо сущность греха – отречение от Бога и ненависть к Святому Творцу и всему Его творению. Христос процитировал таинственные и возвышенные строки из Псалтыря Давида: «Я сказал: вы – боги и сыны Всевышнего – все вы» (Пс. 81:6), поведав о высшем назначении человека – соединиться с Богом, обожиться духовно, душевно и телесно, приобщиться к Божественной Жизни и стать сонаследником Божественной Вечности – истинным сыном Всевышнего. Если в эллинской философии Сократа, Платона и Плотина высказывалась возвышенная идея о соединении человеческого духа с Богом – высшим Благом, Единым и Неизреченным, а тело понималось как темница души, ее материальное узилище, обреченное на погибель – обратиться в прах, то в богомудрой философии христианства человек всецело преображается – становится причастником Божественного Света и Божественной Жизни духом, душой и телом. Преподобный Максим Исповедник учил, что весь человек обожается благодатью Бога, его сердце преображается в алтарь Божественной Любви, ум – в престол Божественной Премудрости, воля – в священнослужителя Божественной Правды, дух – созерцает величие Всевышнего, душа исполняется восхищением перед Божественной Красотой, и тело становится нетленным храмом, бессмертной и духовной наследницей Божественной Жизни. После грехопадения образ Божий в человеке был помрачен и искажен, а не истреблен, ибо Господь сотворил человека для вечной жизни, и через религиозную жизнь в Церкви, где таинственно действует Святой Дух, человек призван обрести не только первозданную красоту, но и наивысшую красоту горнего мира – украситься Божественным Светом, облечься во Христа, стать великолепным храмом Святого Духа и совершенной иконой Пресвятой Троицы. Икона являет нашему взору не обычное лицо, а прославленный иконографический образ – лик святого подвижника, мученика и исповедника единой, святой, соборной и апостольской Церкви, освященный и просвещенный благодатью Святого Духа – Божественным Светом. Великие богословы и мудрецы Церкви определили икону как живопись исихазма – путь познания Бога через безмолвную молитву и созерцание, лишенные всякой экзальтации, основанные на борьбе со страстями, исполнении евангельских заповедей и духовном трезвении, приобщающие человека к полноте Божественной Жизни. Священное Писание, гимнография и иконография Церкви неопровержимо свидетельствуют, что истинная красота человека открывается через духовное преображение – это «сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно перед Богом» (1Пет. 3:4). Святой праведный Иоанн Кронштадтский проникновенно писал, что изображение святых – это изображение и прославление христианских добродетелей – вера, надежды и любви, целомудрия и милосердия, смирения и самоотречения, непрестанной молитвы и устремления к Богу; употребление художественной образности и религиозной символике одобрено Самим Христом, научавшим народ примерами из жизни, образами и притчами, а почитание икон – это благоговейное почитание Богородицы, Ангелов и святых в их небесной славе; это – откровение в красках о высшем назначении человека – святости и духовном совершенстве, а потому иконопись и иконопочитание являются высочайшими и спасительными святынями нашей веры, как богослужения и молитвы, Слово Божие и догматы, таинства, заповеди Евангелия и церковные каноны, ибо через них происходит освящение, преображение, нравственное исправление, одухотворение и обожение человека.